Письмо к сыну.
Мой сын.
Когда ты закончишь читать это письмо,
черный парус моего корабля давно канет за горизонт. Мой Брат-по-Слову,
твой друг и наставник Вайр, обещал доставить его тебе перед тем, как он
покинет Адан и присоединиться к своим небесным братьям.
В мое последнее путешествие я отправляюсь без него.
Когда ты читаешь это письмо, мосты нашей
столицы, моего славного Валора, разведены в знак траура. Спущены флаги
на мачтах могучих левиатонов и быстрых галеоров. На стенах моего замка
белые полотнища скорби. Почетный караул «железных касаток» выстроился на
Пристани Девяти Морей и, не дрогнув, не опустив щиты, будет стоять так
девять дней и ночей.
Когда-то, мой сын, не было ни Пристани,
способной принять флотилию дракон-фрегатов, ни могучего судоходного
устья, ни Маяков-Близнецов, указывающих морякам путь в воды столицы. И
самой столицы не было. А был лишь сколоченный из замшелых досок лодочный
причал, сохнущие сети, да утлая хижина рыбака с провалившейся крышей.
Вместе с отцом я вставал до восхода
солнца, собирал снасти и отталкивал лодку от берега. И до заката, до
первых звезд я больше не видел земли. Иногда лодка возвращалась
порожней, и тогда мы ложились спать голодными. Иногда мы возвращались с
уловом, большую часть которого мать продавала на сельском рынке. Бывали
хорошие дни, когда часть выловленной рыбы приходилось выбрасывать за
борт, чтобы старая лодка не пошла ко дну.
В такие дни мой отец, Ахор Дар-Риад,
откупоривал кувшин с кислым вином и перед тем как сделать первый глоток
наклонял кувшин над водой. Так он благодарил Великих Драконов и Морских
Владык за щедрый улов.
Еще я помню, как он рисовал на песке
созвездия, указывающие путь морякам. Эону Хранительницу. Аргоса Кормчего
Ветров. Мидару Хозяйку Вод.
Сейчас, мой сын, ты не увидишь этих созвездий на ночном небе. Звезды
исчезли в День Драконов, когда они вернулись, чтобы вновь сражаться с
порождениями бездны Шааб. Тот год, год кометы Хор-Моерхан, две тысячи
четырнадцатый по старому летоисчислнию, год, когда пала старая столица и
вместе с ней Республика Тарт – он описан в летописях, о нем слагают
песни эльфийские барды и рассказывают байки в портовых тавернах.
Я почти не помню его.
Возраст и болезнь, подобно прогрызающим
паруса гарпинам, проели дыры в моей памяти. С тех пор, как врачи
запретили мне курить трубку, я забыл запах табака. Но я до сих помню,
как пахнет рыбацкая хижина, сожженная «фенировым огнем» с пиратского
корабля.
Запах сгоревшего детства.
Я забываю имена моих адмиралов шторма,
но помню мой первый бой – высадку в Лагросе, пиратской бухте, помню
страх, воду потемневшую от крови, горечь поражения.
В темноту уходят годы рабства на
пиратском галеоре, лишь шрамы от кандалов на запястьях напоминают о
цене, которую я и такие как я заплатили островитянам за глупость
флотоводцев Республики.
От бунта, подарившего мне свободу,
осталась только тянущая боль в левом боку. От галеора, наводившего страх
на заморских купцов от Земли Мертвых до Потерянного Архипелага одно имя
«Черный Альбатрос».
Между днем, когда я утопил в море свои
кандалы и днем, когда я привел «Альбатроса» груженого золотом до нижних
рей к берегам Тарта прошли годы. Они промелькнули быстрее чем вспышка
света на острие стрелы, забравшей мой правый глаз в забытой стычке.
Капитан ветра, Орден Гордости Тарта,
усыпанная алмазами рукоять адмиральского меча – чины, награды, трофеи
дальних походов значат меньше, чем камень, возложенный мной там, где
стояла когда-то рыбацкая хижина, в которой жил Ахор Дар-Риад вместе с
семьей.
Мои летописцы говорят, что, стоя на
берегу, я воскликнул: «Здесь будет крепость, хранящая ключи от Девяти
Морей!». Кто знает, может так и было. Но мне помнится лишь шорох волн и
крик одинокой чайки-валора.
Лунные эльфы говорят, что голос валора
смиряет бури. Поэтому они рисуют ее на парусах и вырезают носы своих
быстроходных ладей в виде острого клюва чайки.
Я назвал мой город именем птицы,
повелевающей бурями, не зная, что мудрые эльфы считают ее также
предвестницей разлуки. Голос валора провожает корабли, и не все они
возвращаются назад.
Как не вернулась наша Ассея. Она ушла
слишком рано, даже по меркам людей, не говоря уже о сроке, отпущенном
эльфам. Ты был слишком мал тогда и едва ли вспомнишь, как она
наклонялась над твоей колыбелью. Но черты твоего лица хранят образ той,
что примирила нас с народом лесов.
Эльфы дали нашим кораблям легкость, а
парусам несравненную силу. Они научили наших магов говорить с морскими
стихиями, стали нашими друзьями и братьями по оружию.
Ассея, принцесса лесного народа, научила
меня говорить с драконами. Ей мы обязаны союзом не только с Лунной
Ветвью – ее мудрые речи склонили к нам ледяные сердца детей Мидары. Мой
Брат-по-Слову Вайр, скупой на похвалы, как все синие драконы, называл ее
«жемчужиной Валора».
Ассея подарила мне пять лет счастья. Она подарила мне тебя. А когда злая судьба разлучила нас, она забрала мой покой.
В день ее гибели началась война.
Память... Название флагмана моего
славного флота ускользает от меня, но я помню каждый корабль, утопленный
проклятыми садарами у стен Гиарда и в устье Камолы. Я пережил трех
владык Алой Империи, их лица погрузились в пучину забвения.
Но слова первого из них до сих пор звучат в моих ушах:
«Я хотел бы протянуть тебе руку дружбы.
Называть тебя братом. Стать рядом с тобой на пороге бездны Шааб – плечом
к плечу против Скверны темных богов.
Но в твоей руке меч. Ты пришел с войной.
Да будет так.
Услышь же мои слова – клятву народа Садара.
Если ты ступаешь по земле – я проклинаю землю.
Если ты идешь по воде – я проклинаю воду.
Там, где шумят твои хлеба – будет пустыня.
Там, где стоят твои города – будет пепел.
Пока жив твой народ – я не узнаю покоя.
И мои дети.
И дети моих детей.
Пока день сменяется ночью, а жизнь смертью, пока пылает Огонь Животворящий – ты мой враг»
Мой сын. Эльфийские лекарства и теплый
морской ветер дали мне силы закончить это письмо. Я слышу прощальный
крик чайки за окном, а значит мой галеор завтра поднимет черный парус.
Он повезет меня на встречу с отцом и матерью, со старыми друзьями, с
возлюбленной Ассеей. А значит, нет повода для грусти.
Я не успел закончить начатое, но я
отправляюсь в путь со спокойным сердцем. Я знаю, ты примешь мое
последнее наставление и сделаешь все, как подобает моему сыну.
На девятый день от моего отплытия
столица снимет траур. Хранители Трона возложат на твою голову корону. Ты
возьмешь в руки жезл Бури и предстанешь перед твоим народом. Как и я
двадцать лет назад ты поклянешься хранить его покой, умножать достаток и
быть с ним справедливым. А в завершение клятвы ты, мой сын, произнесешь
слова, которыми я окончу мое послание тебе.
И пока ты носишь корону и жезл Бури, ты
будешь повторять эти слова в завершение каждой своей речи. И завещаешь
своим детям поступать так же.
Ты скажешь, мой сын, возлюбленный Карос Дар-Риад, владыка Валора:
«Садар должен быть разрушен».
Верон Дан-Риад
Император Бури
